Особенности производства и декора мебель наборного дерева

В отличие от стран Западной Европы, где искусство маркетри процветало еще с эпохи Возрождения, в России мода на наборное дерево продолжалось всего несколько десятилетий. В 1750-1760-е годы, когда формируется отечественная школа мебельного дела, расцветает в России и искусство набора ,а в 1770-1790-е годы окончательно складываются основные особенности наборной мебели, создаются непревзойденные образцы, отличающиеся совершенством цветной гармонии, сюжетным и орнаментальным разнообразием наборных композиций. Именно в это время к мебели, выполненной в технике набора, стали относиться как к произведениям искусства. Ее было принято преподносить в подарок. В это время наборная мебель сделалась важным элементом убранства парадных и жилых покоев дворцов, дворянских особняков и усадебных домов, вместе с наборным паркетом определяя колористический строй интерьера.

Набор – маркетри (от франц.marquer– расчерчивать, размечать), называвшийся в России то «деревянной мозаикой», то «наклейной», то «штушной» работой, выполнялся из кусочков фанеры различных пород древесины, наклеенных на мебельный каркас в соответствии с предварительно намеченным рисунком. Для маркетри обычно употребляли самые дорогие сорта твердых экзотических пород дерева. Это были красное и розовое дерево, сандал, амарант и палисандр, имеющие красновато-фиолетовые оттенки. Из светлых пород применялись лимонное и табачное деревья, пальма, самшит. Черный цвет давало эбеновое дерево, которое русские мастера зачастую заменяли мореной грушей. Использовали и европейские породы: клен, яблоню, вишню; важное место в наборе также занимали различные сорта ореха. Отличительной чертой наборной мебели русской работы являлось пристрастие к светлым породам дерева – ясеню, тополю, березе, а также к выплавкам, т.е. капам, наростам на этих деревьях.

Наряду с сюжетными и орнаментальными композициями в мебели широко применяли паркетный набор (паркетри) – несложный геометрический орнамент из двух-трех пород древесины или даже из дерева одной породы, когда кусочки фанеры выкладывались под углом друг к другу, с учетом различного направления волокон древесины, что создавало тонкие переливы оттенков.

С расцветом искусства маркетри в России все чаще стали прибегать к искусственным подкраскам древесины. Последнее было вызвано чрезвычайной дороговизной привозных пород, а также стремлением придать наборным картинам сходство с живописью. Недаром в одном из практических руководств для мебельщиков конца ХVIII столетия говорилось, что «искусство краснодеревца отделывать изделие (деревянной. – И.Е.) мозаикой представляет собой живопись на дереве»¹. Впечатление объемности и перспективы изображения достигалось также путем наложения теней при «подкуривании», т.е. нагревании древесины в горячем песке, а также применением техники гравировки и выжига.

Поскольку в России маркетри получило распространение гораздо позже, чем в странах Западной Европы, приемы и способы его изготовления отличались некоторой архаичностью. Дело заключалось в том, что, в отличие от западноевропейских столяров, русские мастера не знали тонких пилочек и работали только ножами, резцами-долотами и стамесками, которые издавна использовались ими в резьбе по дереву. Употребление столь архаичных инструментов не позволяло выпиливать детали набора сразу из нескольких положенных друг на друга листочков фанеры. Поэтому предмет наборной мебели выполнялся, как правило, в единичном экземпляре (исключение составляли ломберные столы, которые принято было изготавливать парами); причем каркас и набор обычно выполнял один и тот же мастер. Все дошедшие до нашего времени немногочисленные подписные изделия русских мастеров, являющиеся эталонными в атрибуции основного большинства русской неподписной мебели, выполнены только резцами с применением гравировки и выжига. Существенно отличает русскую мебель от европейской и некоторая неровность поверхности набора, угловатость рисунка, а также мелкие зазубрины в местах стыков фрагментов, вырезанных примитивными инструментами.

По установившейся в России традиции те же самые столяры, которые специализировались на наборной мебели (их тогда называли мастерами «наклейной работы» или просто «наклейщиками»), выполняли наборные паркеты, а также деревянные панели или десюдепорты. Из архивных документов известны имена многих мастеров наборного дерева, которые работали над отделкой петербургских дворцов и их обстановкой. В 1770-1780-х годах работы для Мраморного дворца. Строившегося по проекту А. Ринальди, выполнял Иоганн Шмит. Помимо ломберных столов, угловых шкафчиков-«наугольников», комодов наборной работы, он изготовил паркетные полы из «разноцветного заморского дерева». Как исполнители паркетов и наборной мебели в дворцовых интерьерах постоянно упоминаются придворные мастера Леопольд Наум, Иоганн Киммель, Андрей и Христиан Мейеры. Мастерская последнего относилась к наиболее крупным и известным в Петербурге.

К сожалению, отсутствие клейм на большинстве предметов мебели, выполненной в России, почти не оставляет возможности связать имена многих известных по документам петербургских мастеров с конкретными мебельными произведениями. Это удается лишь в единичных случаях, когда наборные картины сопровождаются авторской подписью.

Наиболее ранней из известных подписных работ русских мастеров является туалетный столик с вензелем великой княгини Марии Федоровны – супруги будущего императора Павла I, и с наборной подписью на корпусе: «РАБОТА ОХТЕНСКИХЪ ПЛОТНИКОВЪ НАСКОВЫХЪ». Камерные размеры мебели, субтильные пропорции, изысканная форма столешницы в виде сердца и плавно изогнутые ножки, оканчивающиеся бронзовыми каблучками, свидетельствуют о близости к французским образцам. Вместе с тем несложный геометрический рисунок из ромбов и прямоугольников «с репейками» характерен для русской мебели раннего классицизма 1770-х годов.

Высокое мастерство охтинских столяров и резчиков славилось еще со времен Петра I. Часто им поручались самые ответственные работы в царских дворцах. Продавали они мебель и в частные дома, о чем свидетельствуют попадавшиеся в «Санкт – Петербургских ведомостях» объявления подобного содержания: «На большой Охте у столяра Ивана Тарасова продаются лучшей работы штушные столы»². По свидетельству известного этнографа путешественника И.Г. Георги, оставившего в конце столетия подробное описание Петербурга, «охтяне работают столь хорошо, что лучшие в столице мастера, как и Тур и Гамбс, пользуются их трудами, чтобы продавать втридорога изделия, за которые ими заплачено безделицею»³.

Еще одно известное имя среди охтинских мастеров – Никифор Васильев, изготовивший стол для хранения гравюр и нот с панорамным изображением усадьбы Кусково, выполненным с гравюры мастера архитектурных видов М.И. Махаева. Благодаря этой подписной работе Никифора Васильева его авторству удалось приписать еще  несколько анонимных произведений мебельного искусства 1770-1780-х годов, также украшенных панорамными видами, скопированными с гравюр. Это бюро-цилиндр  с изображением Московского Кремля (Екатерининский дворец в Царском Селе), ломберный столик с наборной композицией «Аркадские пастухи», навеянной французской гравюрой (Петергоф), а также столики-бобики с пейзажными картинками на столешницах (Кусково, ГИМ)⁴. Характерное использование в качестве рисунка для набора гравюр со сложными архитектурными видами, особое умение расположить сложные композиции в любые по размеру и форме поверхности предмета позволяют приписать их Никифору Васильеву. Эти предметы отличает также характерная для Васильева светлая красочная гамма и виртуозная техника набора, дополненная тончайшей гравировкой, передающей все нюансы копируемого оригинала.

О широкой известности Никифора Васильева среди петербургских мастеров «наклейной работы» и высокой оценке его мастерства свидетельствует тот факт, что в 1779 году по специальному заказу тверского дворянства ему поручили исполнить для преподнесения Екатерине II бюро и туалетный столик, украшенные наборными композициями с гравированных видов Твери.

Известно, что императрица, насаждавшая европейский комфорт в среде российского дворянства, любила стильную и удобную мебель, которую стремилась заказывать у лучших мастеров. По ее приглашению в 1784 году в Россию приехал Давид Рентген, у которого была закуплена большая партия дорогостоящей фанерованной красным деревом мебели, снабженной сложнейшими механизмами. Императрица поощряла и отечественных мастеров. В частности, она неоднократно покупала металлическую мебель тульских оружейников, которую потом дарила своим приближенным. Наиболее интересные мебельные образцы, приобретенные Екатериной, демонстрировались в Зимнем дворце наряду с собраниями живописи, коллекциями драгоценностей и всевозможных художественных и научных раритетов.

И.Г. Георги при описании Эрмитажа, наряду с изделиями выдающихся иностранных мебельщиков того времени – Д. Рентгена, Г. Гамбса, Х. Мейера, упоминает мебель неизвестных ему русских мастеров, в частности «бюро, на коем изображены разные происшествия в путешествии Ея императорского величества в Таврическую область, работанный крестьянином господина Салтыкова»⁵. Долгое время это бюро не удавалось приписать ни одному из русских мастеров; высказывалось даже предположение, что оно могло быть изготовлено скорее иностранцев, чем русским столяром. Однако благодаря покупке Историческим музеем парных ломберных столиков наборного дерева, где в наборе выложено не только имя дворянина Салтыкова и дата «1797 год», но также имя мастера – крепостного столяра Матвея Яковлевича Веретенникова, появилась возможность приписать последнему два великолепных бюро-цилиндра, выполненных на заказ для Екатерины II (именно о нем упоминал в своих записках Георги) и для наследника престола Павла Петровича, будущего императора Павла I, а также еще нескольких столиков, предназначенных для обстановки дворцовых интерьеров. Эти работы Веретенникова, помимо виртуозной техники набора с тщательной гравировкой деталей, отличаются сложными панорамными пейзажами и жанровыми наборными картинами. Пристрастие к разнообразному гротесковому орнаменту, обрамляющему основные композиции, свидетельствует о знакомстве мастера с современной французской орнаментальной графикой.

 

Большой Китайский зал дворца в Ораниенбауме

 

Архитектор А. Ринальди 1762-1768

 

Алфавитный перечень различных пород дерева, пригородных для набора

 

Листы из издания O.Z. RouboL^,artdumenuisier. Paris, 1769-1775

V. 3. Ил. 768, 769

 

Паркетри

 

Различные способы набора

Листы из издания O.Z. RouboL^,artdumenuisier. Paris, 1769-1775

V. 3. Ил. 283 и 284, 277 и 286

 

Таблица основных этапов производства маркетри

 

Листы из издания O.Z. RouboL^,artdumenuisier. Paris, 1769-1775

V. 3. Ил. 278 и 292. Ил 294 и 300

На таблицах показан производственный процесс и инструменты, необходимые для создания набора.

 

 

Таблица основных этапов производства маркетри

Листы из издания O.Z. RouboL^,artdumenuisier. Paris, 1769-1775

V. 3. Ил. 278 и 292. Ил 294 и 300

На таблицах показан производственный процесс и инструменты, необходимые для создания набора.

 

Панель наборного дерева

 

Санкт – Петербург

Мастера Г. Шталмеер и Л. Ланг по проекту А. Ринальди

1762-1768

Карельская береза, клен, чинара, груша, яблоня, самшит, палисандр; моржовая кость

Большой Китайский зал Китайского дворца

Ораниенбаум

 

 

Столик-бобик

 

 

Общий вид. Санкт – Петербург

Мастер Никифор Васильев. 1780-е

Сосна; набор – клен, розовое дерево, самшит, орех, палисандр, красное и черное дерево, яблоня; латунь; гравировка. 74х91х60

Кусково

 

Столик туалетный

 

Санкт – Петербург

Плотники Насковы. 1770-е

Набор – клен, розовое дерево, самшит, орех, палисандр, черное дерево; гравировка; латунь, литье; зеркальное стекло

75х50э45,5

Царское Село

 

В корпусе стола имеются два выдвижных ящичка в виде крыльев бабочки небольшая дверца. На внутренней стороне подъемной столешницы – зеркало, а на внешней – наборный медальон с вензелем Марии Федоровны – свидетельство того, что столик изготовлен не ранее 1776 года, когда Мария Федоровна приехала в Россию. На корпусе столика под столешницей помещена надпись, выгравированная на двух лентах «РАБОТА ОХТЕНСКИХЪ ПЛОТНИКОВЪ НАСКОВЫХЪ»

 

Столешница и фрагмент авторской подписи мастера Никифора Васильева

Столешница украшена наборной панорамой усадьбы Кусково, скопированной с гравюры из альбома видов усадьбы. Этот альбом, выполненный по заказу графа П.Б. Шереметева, был исполнен по рисункам М.И. Махаева французскими граверами П. Лораном, П. Барабэ и Денизером. На наборной картине хорошо видны главные усадебные постройки – дворец с церковью, грот, Итальянский павильон, оранжерея и воздушный театр. Вся композиция заключена в наборное обрамление с гербами графов Шереметевых и надписью: «Генеральной Проспектъ подъ Московного Его Сиятельства Графа Петра Борисовича Шереметева села Кускова большого пруда, на Полденъ лицомъ представленнаго. Наклеивалъ Никиворъ Васильевъ».

 

Стол для хранения нот и гравюр

 

Санкт – Петербург

Мастер Никифор Васильев 1770-1780-е годы

Дуб, набор – клен, орех, красное дерево, самшит, пальма, яблоня, черное дерево, груша, палисандр. 70х143х72

Кусково

 

Стол – единственная подписная работа мастера Никифора Васильева, на основе которой ему был приписан ряд предметов, ранее считавшихся анонимными. Долгое время считалось, что мастер Васильев работал в усадебной мастерской Шереметевых, однако благодаря исследованиям последних лет стало известно, что он был квалифицированным ремесленником с Охты: в 1770-е годы его имя значилось среди охтинских мастеров, настилавших полы в Царскосельском дворце.

 

Бюро-цилиндр

 

Санкт – Петербург  215х175х87 Царское Село

Мастер Никифор Васильев. 1770-е

Дуб, сосна, красное дерево; набор – клен, розовое дерево, самшит, орех, ореховый кап, яблоня, палисандр, черное дерево; бронза, литье, золочение; гравировка 

Волнистые очертания нижней части подстолья и плавно изогнутые ножки, при общей массивности корпуса с цилиндрической крышкой-жалюзи, свидетельствуют о прочности барочных тенденций даже в эпоху окончательного утверждения классицизма в России. Верхний корпус бюро, решенный в виде архитектурного сооружения с нишами и пилястрами, поддерживающими выступающий антаблемент, вполне отвечает стилистике классицизма. Однако в орнаментике обрамлений наборных композиций на ящиках и стенках бюро (реальных и вымышленных архитектурных пейзажей), можно видеть барочные по своей природе раковины и картуши, сочетающиеся с классическими орнаментами из равномерно чередующихся оливковых веточек и перекрещивающихся гирлянд. Такое сочетание барочных и классицистических черт в одном предмете являлось отличительной чертой русской мебели на протяжении всей второй половины ХVIII столетия. Набор на передней стенке ящика, расположенного над цилиндрической крышкой, изображает панораму Московского Кремля, выполненную с гравюры Патрикея Белаева (1766) по рисунку известного рисовальщика и гравера М.И. Махаева. В Москве Махаев делал зарисовки в Кремле, с которых в Академии художеств затем были сделаны гравюры, послужившие прототипами для наборной картины на бюро. Наборная композиция, подобно гравюре, заключена в рамку с надписью – «ВИДЪ КРЕМЛЯ ИЗЪ ЗАМОСКВОРЕЧЬЯ МЕЖДУ КАМЕННЫМЪ И ЖИВЫМЪ МОСТОМЪ КЪ ПОЛУДНЮ».

 

Столик-бобик

 

Столешница. Санкт – Петербург. Мастер Никифоров Васильев. 1780-е

Кусково

В центре столешницы сложная композиция, изображающая панораму русского города с крепостной стеной на берегу реки. За стеной видны церкви, башни и городские здания. Композиция имеет характерное для Никифора Василева обрамление с рокайлями по углам. Другой характерный прием мастера – размещать наборную картину в центре столешницы, оставляя ее края незаполненными орнаментом. Создается впечатление, будто гравюра положена на гладко фанерованный стол.

 

Бюро-цилиндр

 

Санкт – Петербург

Мастер Никифор Васильев 1780-1790-е

Сосна; набор – клен, палисандр, красное и розовое дерево, орех, ореховый кап, яблоня, амарант; гравировка. 105х88,5х53 Кусково

 

На цилиндрической крышке, выдвижных ящиках и боковых стенках бюро набраны архитектурные пейзажи с величественными зданиями. Тематика наборных картин, заключенных в сложные обрамления с меандрами и стилизованными раковинами по углам, тщательная гравировка и тонкая цветовая гамма набора характерны для опытного столичного мастера, возможно – Васильева. В его пользу свидетельствует весь арсенал технических приемов, примененных в работе над бюро: расположение наборных композиций в центре чистого поля, использование в обрамлениях архитектурных пейзажей стилизованных раковин.

Избыток декора отличает всю без исключения мебель, приписываемую Веретенникову. Мастер словно стремится продемонстрировать все тонкости своего ремесла: виртуозное владение техникой набора, неисчерпаемую фантазию в выборе и компоновке элементов орнамента, знание законов перспективы. Любопытно, что он украшает даже те места в мебели, которые не видны зрителю (прием, свойственный народным мастерам, стремившимся декорировать всю поверхность предмета).

Работы Веретенникова отличает еще одна черта, присущая русскому прикладному искусству – способность немедленно отзываться на главные современные события, новые веяния в общественной и культурной жизни. К примеру, наборные картины на подписных ломберных столиках из коллекции Исторического музея, изображающие колоннаду в саду турецкого султана и вид базилики императора Юстиниана в Константинополе, являются своеобразным откликов на события русско-турецкой войны, в результате которой Россия утвердилась на северном побережье Черного моря. Другая излюбленная тема наборных картин мебели Веретенникова – изображение главнейших архитектурных сооружений Екатерининской эпохи. Так, на столике-бобике, выполненном в 1787 году для парадных интерьеров Павловского дворца, изображена панорама Павловского парка с только что отстроенным дворцом и парковыми сооружениями. Пейзажи Павловска и Гатчины запечатлены на боковых стенках бюро Павла Петровича.

Изображения архитектурных композиций и городских пейзажей сделались любимой темой петербургских мастеров наборного дерева. Начиная с петровского времени зодчество, считалось в числе важнейших государственных дел и служило идее прославления Российского государства. Не случайно предназначенную для царских резиденций мебель украшали панорамы старой и новой столиц и других русских городов, изображения Московского Кремля, виды императорских резиденций, выполненные по рисункам М.И. Махаева.

Наборная мебель московской работы, в отличие от петербургской, чаще украшалась не конкретными, а скорее вымышленными городскими пейзажами, позаимствованными из западноевропейских увражей и специальных руководств для мебельщиков. Излюбленными сюжетами были также изображения античных руин и храмов, картинки в манере шинуазри с пагодами и китайцами, а также навеянные гравированными проектами французских художников–орнаменталистов изображения пышных букетов в корзинах, перевязанных бантами гирлянд; подвешенных на лентах трофеев, скомпонованных из музыкальных инструментов; атрибутов науки и искусства, садоводства и земледелия. Одним из наиболее популярных в то время источников сюжетов наборных композиций являлось четырехтомное издание французского архитектора и художника-орнаменталиста Ж. – Ш. Делафосса⁶. Помимо проектов лепной и живописной отделки интерьеров, резной золоченой мебели и других предметов комнатного убранства, в сборник включены разнообразнейшие орнаментальные композиции из цветов, музыкальных инструментов, вазонов, трофеев, которые часто использовались в качестве образцов при создании декора наборной мебели.

Самым распространенным типом наборной мебели являлись разнообразные игральные, ломберные, или, как их еще называли в ХVIII веке, «пикетные столики». Они появились в русском быту еще в первой половине столетия, когда мода на карточные игры, однако наибольшее распространение получили во второй половине столетия, когда мода на карточную игру охватила самые различные слои русского общества. Необыкновенная популярность ломберных столиков нашла отражение в русской мемуарной и художественной литературе. «В большом зале, занимавшей середину дома, постоянно с утра до вечера шла игра в фараон, и по большой цене»,  - отмечала в своих записках недавно прибывшая ко двору императрицы Елизаветы Петровны юная Екатерина.

Как и ее предшественница, Екатерина II почти все вечера отдавала игре; даже во время балов и маскарадов после приветствия гостей государыня садилась за игру в одном из дворцовых залов. Это, впрочем, не помешало ей не раз подписывать указы «о неигрании в запретительные игры, каковые служат к единственному разорению старых дворянских фамилий».

Карточные столы небольших размеров, простые по форме и легкие в переноске, богато и изысканно декорированные, являлись непременным предметом обстановки не только парадных гостиных, будуаров и кабинетов, но и жилых покоев – как царских дворцов и дворянских особняков, так и отдаленных от столицы усадебных домов. Так, например, в описи подмосковной усадьбы Покровское-Стрешнево почти в каждой гостиной зафиксировано по нескольку игральных столиков, «набранных наклейкою разным деревом». Среди них числился и столик «тавлинный» (т.е. шахматный) и при нем «шашек чернаго  пальмового дерева тритцать и к нему разных игр восемь»⁷. В парадных интерьерах усадебного дома числился также шахматно-ломберный столик с двумя откидными столешницами: верхней – с шахматным набором и нижней, для карточных игр, оклеенной зеленым сукном, удобным для записи счета.

Среди разнообразных по виду предметов мебели, которые украшались наборным орнаментом, одним из излюбленных были небольшие рабочие столики-бобики со столешницей в форме бобового зерна. Возможно, столик такой формы был первоначально навеян английскими и французскими образцами с так называемой почкообразной столешницей (в Англии их называли kidneytable, а во Франции – tableá larognon), получившими в России самостоятельное и оригинальное развитие. Бобики вошли в обиход еще в середине ХVIII столетия, округлость форм и небольшими размерами вполне соответствуя господствующему тогда стилю рококо. Но особенно они были модны в последние годы царствования Екатерины II. Легкие и устойчивые, они без труда передвигались к окну или дивану. За ними было одинаково удобно заниматься рукоделием, писать письмо или пить утренний кофе. Удобные в пользовании, бобики ставились и в спальне, и в детской, и в гостиной, и в кабинете, т.е. практически во всех парадных и жилых комнатах. Их можно было встретить как в домах мелкопоместных дворян, так и во дворцах. По воспоминаниям статс-секретаря Екатерины IIА.М. Грибовского, императрица «в 10-м часу выходила в спальню и садилась на стул (а не в креслах), обитый белым штофом, перед выгибным столиком, к коему приставляем, был еще другой такой же, обращенный выгибом в противную сторону, для докладчика; и перед ним стул»⁸.

Как видно из цитаты, в ХVIII столетии подобные столики назывались «выгибными». Название «бобик» возникло как профессиональный термин мебельщиков и историков прикладного искусства лишь в конце ХIХ века.

О популярности бобиков в русском быту свидетельствует необычайно долгая мода на этот вид мебели, продержавшаяся вплоть до середины ХIХ столетия. В отличие от ранних образцов 1760-1770-х годов, в которых были сильны рокайльные черты, проявившиеся в несколько вычурных петлеобразных ножках, соединенных фигурной проножкой, бобики эпохи зрелого классицизма выглядели строже. Столешница приобрела более спокойные очертания и теперь опиралась на четыре суживающиеся книзу прямые ножки, оканчивающиеся металлическими каблучками. Бобики русской работы никогда не декорировались накладной бронзой, как это было принято в западноевропейских прототипах. И хотя в их декоре иногда использовался  металл, это был всего лишь ажурный латунный бортик по краю столешницы. Латунью иногда обкладывались изящно изогнутые петлеобразные ножки, что придавало им большую крепость и устойчивость, а также предохраняло от возможной поломки.

Что касается самого набора, то здесь русские мастера-«наклейщики» проявляли неисчерпаемую фантазию: от простого паркетного набора «в шахматку», ромб или трельяжную сетку «с репейками», до затейливых пейзажей и галантных сцен, заключенных в сложные орнаментальные обрамления. Чаще всего столики украшались классицистическими мотивами пышных цветочных букетов, корзин с фруктами в овальных или круглых обрамлениях.

Типичными для русской наборной мебели были также изображения перевитых платков, нитей жемчужника, горошин, меандра, каннелюр, ромбов, витой веревочки или ленты. В 1790-е годы в моду входят навеянные английским классицизмом мотивы благородных античных вазонов с ниспадающими вдоль ручек гирляндами из колокольчиков (у английских мебельщиков они назывались «huskschains»). Такие же изысканные гирлянды «из хасков» выкладывались на царгах и ножках. Влияние английской наборной мебели с легким изящным набором, окруженным большой поверхностью фона, особенно ощутимо в вещах, бытовавших в московских особняках и подмосковных усадьбах. Из московских мастеров «наклейной» работы наибольшей известностью пользовались обрусевшие немцы-столяры, державшие мастерские в Немецкой слободе: Иван Андреевич Витман (помимо мебели, он изготавливал паркеты в Останкинском дворце графа Н.П. Шереметева), Иван Дункер и Фридрих Кобиц. Последний неоднократно давал объявления в «Московских ведомостях», где рекламировал продукцию своей мастерской – «наклеенную разным деревом» и состоявшую из наборных комодов, ломберных столов, бюро и шкафчиков»⁹ .

Среди русских столяров-«наклейщиков» в Москве более других были известны Лукьян Попов, Тимофей Яковлев и Артемий Александров. Последний давал объявления в «Московских ведомостях» на протяжении более чем десяти лет, начиная с 1788 года. Согласно объявлениям, все его изделия (ломберные столы, бюро, круглые и овальные дамские столики были сделаны «самым лучшим манером и не хуже «выписанных» (из-за границы. – И.Е.)

К сожалению, до нас не дошло ни одной подписной работы московских мастеров. Гораздо лучше обстоит дело с атрибуцией мебели усадебных мастерских. Благодаря сохранившимся бытования и производства наборной мебели в таких известнейших подмосковных усадьбах, как Останкино и Кусково графов Шереметевых, Покровское-Стрешнево и Знаменское – Раёк Глебовых-Стрешневых, Остафьево князей Вяземских. Интереснейшие сведения о производстве наборной мебели дают архивы богатейшей усадьбы графов Воронцовых Андреевское во Владимирской губернии¹¹. Великолепный дом, построенный графом А.Р. Воронцовым в начале 1770-х годов, был обставлен почти исключительно мебелью наборного дерева работы собственной домашней мастерской. Усадебная опись, написанная характерным для того времени метким слогом внимательного управляющего, со скрупулезной точностью зафиксировала, пожалуй, все типологическое многообразие наборной мебели того времени: бюро цилиндры и комоды, письменные столы и шкафчики «угольники», напольные часы «с корпусом» и «нахтыши» (ночные столики)¹² . Особенно разнообразны и многочисленны столики: ольховые без ящичков и с ящиками, «и для письма», «уборные» (туалетные) и ломберные (в количестве девятнадцати штук!), шашечный и шахматный с двумя ящичками с шахматами «черного эбену» и белой кости». В усадебной мастерской производилась не только наборная мебель.

Парадные интерьеры барского дома украшали наборные паркеты, а стены были отделаны дубовыми панелями, что у современников вызывало ассоциации с замками «германских владетельных принцев на Рейне»¹³. И действительно, судя по фамилиям мастеровых, фигурировавшим в усадебном архиве, в отделке дома, кроме большого штата крепостных ремесленников, принимали участие немецкие мастера: столяры Гербер и Левист, обойщик Штулман, живописец Рудольф¹⁴. Из исторических документов видно, что мастерская была организована на широкую ногу и производила мебель для всех усадебных и столичных домов Воронцовых. Она была оснащена большим количеством разнообразных инструментов и богатым запасом «немецкого дерева» (т.е. привозным из-за границы экзотическими породами древесины). Но самое главное – в усадебной библиотеке имелось изрядное собрание гравюр, эстампов, увражных сборников и даже специальных руководств «со строениями для наклейщиков», которое явилось существенным подспорьем в налаживании профессионального обучения усадебных мастеров и не замедлило сказаться на качестве выпускаемой ими мебели, почти не уступавшей столичной. Доказательством тому служат сохранившиеся во Владимиро-Суздальском музее - заповедники бюро и угловые шкафчики из Андреевского, украшенные архитектурными панорамами и разнообразным паркетным набором.

Сохранившиеся сведения о петербургских, московских и провинциальных усадебных мастерских позволяют судить о размахе и объеме работ по производству наборной мебели, развернувшейся в России во второй половине ХVIII века. Бурное строительство загородных усадеб и приватных городских особняков, последовавшее после указа 1762 года о дворянской вольности, стимулировало появление не только в обеих столицах, но и в отдаленных усадьбах хорошо оборудованных мастерских (подобной Андреевской) по производству всех видов комнатного убранства, и в первую очередь мебели. Наличие богатых собраний западноевропейских гравюр и увражей, присутствие в качестве учителей иностранных мастеров, обучавших местных ремесленников всем тонкостям европейского мебельного дела, способствовало быстрому освоению отечественными мебельщиками малознакомых ранее мебельных форм и новых технологических приемов. Именно в таких мастерских, где русские работали бок о бок с иностранцами, выковывались лучшие кадры отечественных ремесленников. Им, как видно на примере деятельности Никифора Васильева и Матвея Веретенникова, доверялось выполнение самых ответственных заказов царского двора и вельможной знати. Воспринявшие все тонкости и приемы западноевропейского ремесла, но вместе с тем являвшиеся носителями национальных черт отечественного прикладного искусства, они стали творцами истинных шедевров русской наборной мебели. 

 

Разворот столешницы ломберного стола

Вид внутренней стороны

Санкт – Петербург

Мастер Н. Васильев. 1770-е

Дуб; набор – самшит, орех, черное и красное дерево, клен, кленовый кап, тополь, яблоня, амарант, палисандр; латунь. 71х91х45,5

Петергоф

Верхняя доска столешницы украшена наборной картиной «Аркадские пастухи».

 

Столик-бобик

 

Столешница. Санкт – Петербург

Мастер М.Я. Веретенников (?). 1780-е

Набор; инкрустация – кость; металл   71х96х58

Государственный Эрмитаж

 

Столик-бобик

Общий вид. Санкт – Петербург

Мастер М.Я. Веретенников. 1787

Ясень, сосна, красное дерево; набор – клен, яблоня, палисандр, черное и розовое дерево, орех, бук, пальма, груша; бронза, литье, золочение. 74х94х50

Павловск

На столешнице набрана панорама Павловского парка, а в медальонах на царге и ножках изображены парковые павильоны; на проножке набрана корзина с цветами.

 

Шкафчик-угольник с изображением руины Античного храма

 

Общий вид фрагмент. Москва. 1770-е

Сосна; набор – красное дерево, яблоня, береза, клен; столешница  - мрамор.

В. 90,5; доска 70х43

Останкино

Столик чайный

 

Россия. 1780-е

Наборное дерево; латунь, медь.    74х63х63

Государственный музей А.С. Пушкина.   Москва

 

Комод

 

Общий вид и фрагмент

Санкт – Петербург. 1780-1790-е

Дуб; набор – розовое дерево, орех, красное дерево, клен, мореный клен; гравировка; бронза, латунь, столешница – мрамор. 120х85х55

Останкино, Итальянский павильон

 

Комод с руинами

 

 

Общий вид и фрагмент. Санкт – Петербург. 1780-1790-е

Дуб; набор – розовое дерево, орех, красное дерево, клен, мореный клен; яблоня, гравировка; мрамор, латунь.

Останкино, Итальянский павильон

 

Шкафчик-угольник

Санкт – Петербург. 1780-1790-е

Дуб, сосна; набор – палисандр, чинара, красное дерево, клен, яблоня

85х64х40

Останкино

 

Два парных шкафчика-угольника входили в обстановку Гравюрной галереи Останкинского дворца.

 

Столик игральный

 

Общий вид и столешница

Москва (?). Конец XVIII века

Сосна, береза; фанеровка – палисандр, красное дерево, орех, клен; латунь; сукно

73,5х62х31

Останкино

 

В середине столешницы набор в виде стилизованного вазона  цветами. Царга украшена наборными гирляндами из колокольчиков.

 

Стол игральный с шахматной доской

 

Санкт – Петербург (?). Конец XVIII века

Красное дерево; набор – березовый кап, орех, розовое дерево, мореные дуб и клен; сукно

73х92х46

Государственный Эрмитаж

 

Столик-бобик

 

Россия. 1780-е

Набор – красное дерево, розовое дерево, палисандр, волнистая береза

73х98,5х52

Государственный музей А.С. Пушкина, Москва

 

 

Зал муз Китайского дворца в Ораниенбауме

 

Архитектор А. Ринальди

1762-1768

 

Шкафчик-угольник

 

Владимирская губерния. Усадьба Андреевское

Мастерская графа А.Р. Воронцова

1770-1780-е

Береза; набор – красное дерево; мрамор

50х55х80

Владимиро-Суздальский музей- заповедник

Публикуется впервые.

Разворот столешницы ломберного стола

 

 

Вид внутренней стороны

Санкт – Петербург

Мастер Н. Васильев. 1770-е

Дуб; набор – самшит, орех, черное и красное дерево, клен, кленовый кап, тополь, яблоня, амарант, палисандр; латунь. 71х91х45,5

Петергоф

 

На развороте столешницы набрана сложная композиция, позаимствованная из видовой гравюры. Это изображение богатой усадьбы или дворца в окружении парка. На переднем плане – дорога с подъезжающей каретой и всадником.

 

Бюро-цилиндр

 

Санкт – Петербург

Мастер М.Я. Веретенников. 1790-е

Сосна, дуб; набор – яблоня, розовое и красное дерево, клен, граб, амарант, палисандр, пальма, орех, самшит, груша; бронза, литье, золочение; сафьян

162х115х85

Гатчина

 

 

Шкафчик-угольник

 

Санкт – Петербург. 1780-1790-е

Дуб, сосна; набор – палисандр, чинара, красное дерево, клен, яблоня

85х64х40

Останкино

Два парных шкафчика-угольника входили в обстановку Гравюрной галереи Останкинского дворца. 

 

Столик игральный

 

Общий вид и столешница

Москва. Конец ХVIII века

Сосна, береза; фанеровка – палисандр, красное дерево, орех, клен; латунь; сукно

73,5х62х31

Останкино

В середине столешницы набор в виде стилизованного вазона с цветами. Царга украшена наборными гирляндами из колокольчиков

 

Столик ломберный

 

В раскрытом виде

Московская губерния. Усадьба Остафьево

Мастерская князей Вяземских (?) 1790-е

Сосна и береза; набор – палисандр, розовое дерево, клен, яблоня, мореный бук; латунь, сафьян; гравировка

73х96х96

Останкино

Столешница украшена паркетным набором из шестиугольных ромбов, набранных из двух контрастных пород дерева – светлого и черного. Царга с характерным для 1790-х годов набором из связанных платков. Набор по внутренним краям столешницы состоит из ромбов, горошин и стилизованных птиц. Украшение большинства мебели из Остафьева единообразным несложным паркетным набором («в шахматку» или шестиугольные ромбы), применение сходных технологических приемов и одинаковых пород древесины во всех вещах свидетельствуют о том, что все они могли быть произведены в одной мастерской – возможно, собственной домашней мастерской князей Вяземских. Перевитые платки, горох, ромбы, гирлянды являлись самыми распространенными мотивами маркетри, выполнявшимися русскими мастерами.

 

Комодик - бобик

Москва (?). 1790-е

Набор – красное дерево, розовое дерево, палисандр, береза; латунь

71,5х68,5х37

Государственный музей А.С. Пушкина. Москва.

В отличие от более ранних образцов, в которых были еще сильны рокайльные черты, проявлявшиеся в несколько вычурных петлеобразных ножках, бобики эпохи зрелого классицизма выглядели строже.

 

Бюро-цилиндр

 

Общий вид и фрагмент набора на верхнем выдвижном ящике. Владимирская губерния. Усадьба Андреевское. Мастерская графа А.Р. Воронцова 1770-1780-е

Береза и сосна; набор – красное дерево, дуб, груша, орех, клен, береза, кап тополя; травление, гравировка.

Владимиро-Суздальский заповедник. Публикуется впервые

Особенностью наборной мебели, изготовленной в усадебной мастерской Воронцовых, является преимущественное использование местных пород дерева. Большее колористическое разнообразие наборных картин достигалось благодаря применению морения и подкраски дерева. Любопытно, что в наборе используются древесные породы, с которыми обычно не работают западноевропейские мастера – дуб (из него набран обрывистый берег, на котором располагается город) и т.н. «заболонь» - древесина, выстоявшаяся в заболоченной местности и приобретшая характерный мраморовидный оттенок.